Гротескный реализм не мыслим без человеческoго эгоизма.

Как-то я беседовала с художницей Саре (Евгения Саркисян) для журнала Ереван. Статья вышла давно, а вот сам разговор захотелось скинуть сюда.

Евгения Саркисян — художница, которая живет и работает во Франции с 1991 года.  Ее картины выставлялись в известных галереях  Парижа. Она знает многое о людях и об этом свидетельсвуют ее образы в живописи, графике и гравюрах. 

– Как утверждают могие художественные критики, ваш стиль — гротескный реализм. Практически в любом человеке можно уловить особый элемент гротескности. Можно Ваши образы назвать универсальнымы?

– Мои образы – все обычные люди, пропорциональные. У них просто есть особый семейный штрих. Это одна большая семья с ее особыми признаками. Например, форма носа, передаваемая из поколения в поколение. Думаю, во всех можно найти элементы гротеска. Я образы не выбираю. Думаю, они где-то есть и сами по себе как-то выходят.

– Сидит себе художник в мастерской, а к нему наведываются музы. Это один из стереотипов о художниках. Что думаете вы по этому поводу: соответствует ли богемный образ творческому труду этой профессии?

– Это точно такая же работа, как любая другая. Либо ты работаешь много и имеешь результат, либо работаешь меньше и имеешь меньше результата. Или вообще не имеешь. Существует миф о том, что художники – это люди которые сидят, плюют в потолок и левой ногой творят шедевры. Сильно сомневаюсь, и если это правда, то я, наверное, урод в семье художников. Так принято говорить и считать, мол, художники особенный народ. Среди инженеров тоже есть те, которые работают и те, которые нет. Не вижу никакой разницы профессий, кроме того, что в отличие от других художник должен работать все время. Постоянное обдумывание будущей картины. 

– Это определенно развенчание мифов о творческом процессе. Почему людям нужны эти мифы и почему вы предпочитаете жить вне их?

–  Мифы удобны. Например, миф – что вдохновения надо подождать, потом схватить его за хвост и тогда сделаешь кучу шедевров, даже если не держал кисти в руках пару лет. Многим это удобно для оправдания собственного бездействия, так как они горюют, что вот, дескать, муза опаздывает…

– Ваши гротескные образы людей тоже развенчивают мифы об идеалах, подогнанных под стандарты красоты?

– Может быть, и это тоже. Я огорчаюсь, когда люди не улыбаются, когда смотрят на мои работы. Лучшая реакция для меня – улыбка.  Хотя, конечно, есть люди, которые не принимают моего творчества. Им даже не конфортно находиться вблизи моих персонажей. Я заметила, что среди женщин их почему-то больше, чем среди мужчин.  Думаю, некоторые из них видят в картинах себя. И так как они привыкли смотреть в зеркало и видеть то, что хотят увидеть, им бывает сложно вдруг уловить частичку себя в гротескной картине. Женщины также труднее относятся к деформациям, в то время как мужчин больше интересует содержание. Мужчины легче абстрагируются, а женщины принимают все на себя. Это мои наблюдения.

– Жизненный конфликт  или осознание комизма мира стал результатом обращение к гротеску?

– Гротеск на самом деле у меня был всегда. Я обратилась к нему практически в самом начале своего профессионального пути, он мне близок по духу. Очень интересно наблюдать за людьми.  Они мне и подарили те гротескные образы, которые на самом деле — отражение реальности. Я – человек, не конфликтующий с миром. Я могу только сожалеть о том, что в мире многое устроено не так. Я признаю это за факт, но конфликтовать не собираюсь. Я не борец, не буду участвовать в манифестациях, максимум я буду наблюдать за ходом событий. Я конформист. Это стыдно, не буду врать. Я не буду бороться, просто жалко своего времени. Я боролась за выживание, но не за восстановление мировой гармонии. Это эгоистично, но нормально. Человеческое эго – единственный двигатель. Рожаешь, влюбляешься, выбираешь профессию – все исключительно для себя. Даже если ты помогаешь бедному, ты делаешь это для себя. Ты поднимаешься в собственных глазах. Я эгоистична, и не стыжусь этого. Просто люди считают это ненормальным, провокационным. Но на самом деле все люди – эгоисты. Я на этом настаиваю. В нашем языке «эгоизм» плохо звучит. Не знаю почему…

– Неужели не боролись за становление собственной личности, хотя бы отчасти?

-Только работой. Нельзя идти на баррикады и кричать о том, что борешься за становление личности. Но есть те, кто опустив голову работают и в этом их правда. Я разочарована человечским экспериментом. Человек не меняется. Все развивается, все идет вперед, но человек не меняется, меняются инструменты. Человек все также способен на подлость и не стал лучше от того, что пользуется, например, интернетом. Единственное, что его сдерживает от некоторых действий в некоторых странах – это закон . Я человек закона. Я уважаю общество и закон, как инструмент сдерживания человеческой натуры. Закон – это то, что позволяет человеку оставаться человеком.

– Получается, нельзя жить без ограничений, без рамок?

– К сожалению, да. Если перед человеком не будет стоять закон о том, что нельзя убивать, он будет убивать, так как люди делали на протяжении веков. Действующий закон – то, что позволяет обществу развиваться…

КАРТИНЫ САРЕ ЗДЕСЬ